Борис Барский: «Я и сейчас играю старого психопата»

• Другое / Интервью со звездами
• Сообщить о ошибке

Актер рассказал о своем знаменитом персонаже, усах и поклонницах

В этом году знаменитая комик-группа "Маски " отмечает 30-летний юбилей. "Вести" пообщались с актером, поэтом и драматургом Борисом Барский, прославившимся ролью Дедушки.

– Почему, на ваш взгляд, ваш «выстрелил» именно Дедушка?

– Я бы хотел играть кого-нибудь молодого, а Делиев мне дал роль Дедушки. Многим из «Масок» писали юные поклонницы, а меня только одна старушка из Энергодара пожалела, приезжайте, писала, я вас пригрею. Я говорил Делиеву: «Дай мне роль помоложе». А он мне: «Да ты дурак, что не ценишь эту роль. Мы постареем и наши персонажи подряхлеют, а тебе и менять ничего не надо будет». И как в воду глядел. Теперь, когда проходим паспортный контроль на границе, мне говорят: «Вы не изменились, а остальные сдали». Кстати, в премьерном спектакле «Одесский подкидыш» я тоже играю такого Дедушку – старого психопата. Точнее, я играю Старика, но на другом, уже более высоком драматическом уровне. Развитие образа по спирали.

– Откуда взяты черты характера персонажа?

– Мой дедушка всю жизнь умирал, ему нужно было только выпить рюмку водки – и уже тогда умереть спокойно. А бабушка наоборот была заводная, активная как старуха Шапокляк, любила кому-нибудь устроить мелкое вредительство и порадоваться. У моего персонажа относительно рюмки водки – это от дедушки, а боевой характер – от бабушки. Как у Шварца в пьесе: «Во мне проснулся дядя по материнской линии – мне хочется кого-то отравить».

– Вы говори ли, что наиболее трудная категория зрителей это те, которые разъясняют смысл шуток всем в зале?

– До сих пор находятся люди, которые стараются нам помочь. Иногда не бесплатно. Был такой случай. Двое зрителей поспорили на $300, что один из них выйдет на сцену и станет рядом с главным героем, а другой их сфотографирует. Идет спектакль, пауза, как вдруг на сцену поднимается мужик. Становится рядом с героем, обнимает его, из-за зала полыхнула вспышка, мужик спускается, получает деньги они с приятелем уходят. После этого стали ставить охранников возле сцены.

– Ну да вы думали, что вы зарабатываете на публике, продавая билеты, а здесь зритель заработал на вас.

– Ага, он возместил себе за билет и даже более того.

– Что вас на стихи больше вдохновляет: женщины, неудачи?

– Женщины больше. Я влюбчивый – влюблюсь в одну – напишу стихотворение, потом в другую – следующий стих. Но к своей иронической поэзии серьезно не отношусь: поэты считают, что я – клоун, а клоуны – что поэт. Так что я – поэт для клоунов и клоун для поэтов. Я написал для себя стихотворение: «Я полуклоун и поэт наполовину, но вот одно я осознал уже давно: я словно мухами засратая картина и не говно, но и не полотно».

– В чем отличие публики в театре и ночных клубах, на корпоративах?

– У меня в театре был вечер поэзии, а потом меня пригласили выступить в ночном клубе. Я начинаю выступление, а людям приносят горячее. Они из уважения ко мне не едят. Я говорю: «Ребята, начинайте кушать, получайте двойное удовольствие, мне неудобно, еда остынет и будет невкусной». А они: «А нам неудобно есть, ты нам интересен». В другой раз я попросил официантов еду приносить чуть позже, чтобы не чувствовать себя неловко.

– Закрученные усы, слегка напоминающие усы Сальвадора Дали, уже ваш неотъемлемый атрибут. Как они появились?

– В 1995 году в сериале я играл конферансье – они тогда впервые появились. Каждое утро гримеры мне плойкой подкручивали эти усы. Съемки начинались в 9 утра, а потом вечером я их раскручивал обратно, но вскоре понял, что это бессмысленно. Тем более я человек дерганный, активный и когда-то плойка прижигает тебе губу или нос – неприятно. И так я перестал и раскручивать, а наоборот – у меня появилась привычка их подкручивать руками. За полгода это дошло до автоматизма. И позднее, я оценил их действие на окружающих – даже человек, который не знает тебя, поглядев на них – сразу улыбается.

– Что помогло вам, как коллективу, не рассорится 30 лет?

– Обычный срок жизни коллектива 7 лет. Когда он выполняет какую-то свою миссию – распадется. Но всякий раз мы придумывали себе новое дело: после юмористических концертных программ, появился телесериал, потом театр и т.д. И до сих пор мы идеями фонтанируем. Смысла жизни нет, точнее ее смысл в том, чтобы жизнь наполнить смыслом. Наверное, поэтому мы интересны друг другу до сих пор.